Аузан — «Экономика развивается вокруг дефицитного ресурса. В Европе таким ресурсом была земля, на Руси им являлся человек»

%d0%b0%d1%83%d0%b7%d0%b0%d0%bd

В центре любой экономической системы находится наиболее дефицитный ресурс. В Европе таким ресурсом была земля, на Руси им являлся человек. У нас сложилась очень необычная система: дефицитного человека силой прикрепили к недефицитной земле. Все страны в мире развиваются разными темпами, но изменения можно заметить только на большом промежутке времени. Например, экономика Германии, которая объединилась в государство всего 140 лет назад, растет намного быстрее китайской, английская — быстрее СССР. Все потому, что скорость складывается не из того, насколько быстро развивается страна, а как происходит спад. Падения могут привести к низким темпам развития на протяжении многих лет. Такие высокие скачки, сопряженные в дальнейшем со сползанием вниз, называются «эффектом колеи». Лишь пяти странам в XX веке удалось ускорить темпы развития без серьезных падений: Япония, Южная Корея, Гонконг, Сингапур и Тайвань.

В книге «Насилие и социальные порядки» выдвигается тезис, согласно которому отсталость — это закономерность. Сто семьдесят пять отсталых стран — это норма, а идущие по другой траектории, более развитые двадцать пять — исключение. Развитие в нынешнем мире является счастливой случайностью.

Экономист Пол Дэвид обнаружил уникальный феномен: при появлении и развитии технологий могут случаться ошибки, которые впоследствии не исправляются, а приживаются по массе экономических, психологических и культурных причин, фиксирующих неправильное решение. Исправлять эти ошибки просто очень дорого и сложно, поэтому они остаются. Феномен получил название QWERTY — по раскладке букв на клавиатуре пишущей машинки: неудобное расположение клавиш все-таки стало общим стандартом.

Экономист Дуглас Норт переложил эту теорию на экономику и нашел подтверждение возникновения подобных ситуаций в истории. В XVI веке Англия и Испания были очень близки по численности населения, экономическому потенциалу и политическому строю. В них одновременно создавались мануфактуры, велась борьба короля и парламента за разделение прав. У стран не было религиозных различий, так как англиканская церковь не отличалась ни догматикой, ни ритуалами от католической. Но в XIX веке Испания стала одной из самых отсталых стран Европы, а Англия сохранила лидирующую позицию в мире.

Причина в том, что в ходе политической борьбы управление налогами в Испании перешло в руки короля, а в Англии — парламента. Оказалось, это важно для развития. Огромные богатства приходили в обе страны из колоний. Испанский король в любой момент мог начать войну, финансирование которой обеспечивалось бы за счет налогов. Поэтому население предпочитало тратить деньги, пока они есть. Английский король должен был бы добиваться согласия парламента. Испания ошибку исправила, но все равно осталась на тех же позициях: она уже задала неверную траекторию, которую потом закрепят культура, неформальные практики, обычаи, религия, идеология и политические партии.

Другой пример — Северная и Южная Корея. Некогда единая страна и культура, где производство велось по большей части на севере, сейчас разделены на два государства. Сейчас Северная Корея является производителем оружия массового поражения, но не в состоянии прокормить население. Южная часть — это экономическое и технологическое чудо.

Есть несколько причин, по котором институциональные ошибки закрепляются. Во-первых, большую роль играет культурная трансмиссия. Например, родители учат детей, исходя из опыта своего поколения, учитывая новые условия реальности, при этом дети сами учатся еще и на собственных ошибках. Происходит передача нерелевантных ценностей и убеждений. Во-вторых, законы и культура живут вместе, воздействуя друг на друга.

Международный исследовательский проект «Всемирный обзор ценностей» изучает важные для нас вещи при разных обстоятельствах: можно ли не платить налоги или допустим ли гомосексуализм в обществе? Для этого вводится понятие культурных расстояний — ценностных различий, — и чем они больше, тем привлекательней становятся торговые сотрудничества с другими странами и меньшую заинтересованность вызывает инвестиционное поле.

Есть два полюса ценностей: рационально-секулярные (т. е. светские) и традиционные. Мы можем говорить об успешности тех или иных общностей, в зависимости от того, какие ценности они имеют. Существует корреляционная зависимость между ценностями и поведенческими установками общества и его экономическими результатами. Для успехов в экономике лучше быть общностью, которая преследует цели самореализации и при этом руководствуется рационально-секулярными ценностями. Я уже говорил, что Япония, Южная Корея, Тайвань, Сингапур и Гонконг — страны, которые достигли больших высот за последние десятилетия. Это разные нации, но у них произошли схожие изменения: сдвиг от традиционных ценностей к секулярно-рациональным, возросли ценности самовыражения, укрепились ценности индивидуализма, снизились дистанции власти и возникла высокая долгосрочная ориентация.

А что же Россия? Опрос экспертов правительства о том, в какой сектор нужно вкладывать деньги, показывает: 66 процентов должны быть вложены в образование и здравоохранение (человеческий потенциал); 57 — в инфраструктуру (пространственный потенциал), 17 — в оборонно-промышленный комплекс (военно-технический потенциал). По оценкам экспертов, распределение ресурсов произойдет наоборот: 59 процентов — на оборону; 13 — на инфраструктуру и только 6 — на образование и здравоохранение. Это данные на ближайшие три года. Логика такая: нет смысла вкладывать капитал в образование и здравоохранение, так как изменения в этом секторе произойдут не меньше чем через десять лет. Дороги окупаются долго, зато строятся интересно. В оборонно-промышленный комплекс сейчас вкладываться политически актуально, а еще там закрытый бюджет — удобно.

В нашей стране процент доверия к власти и друг к другу очень невысок, возможности кооперации и сотрудничества очень узкие. Если мы говорим о долгосрочных перспективах, мы должны понимать, что экономика, политика, культура связаны между собой, а значит, двигаться нужно на разных пластах одновременно. Недостаточно только менять законы или строить институты. Сегодня все мечтают, чтобы мы были страной умных людей, но никто не вкладывается по-настоящему. Эту задачу должны решать неформальные институты, а для этого должен произойти культурный сдвиг.

Наша главная проблема сейчас — прийти к инвестиционной модели экономики. Формирование «страны умных людей» потребует культурных сдвигов, нужно снимать культурные блокировки: избегание неопределенности, страх будущего. Необходимо создавать новые невиданные рынки и услуги. Требуется децентрализация налогов и полномочий в пользу регионов, иначе люди продолжат переезжать в крупные города и оставлять маленькие, сохраняя неравномерное развитие.

Но, создавая что-то новое, нельзя забывать про знаменитый принцип «бритвы Оккама»: не умножай число сущностей сверх необходимого. Нельзя открыть новую область социоэкономики, если нет доказательств, что без нее невозможно объяснить мир. Мы не знаем, почему наша страна за XX век смогла сделать космический корабль, спутник, гидротурбину, атомную станцию, но не смогла сделать конкурентоспособный автомобиль, телевизор, холодильник и персональный компьютер. Стандартизированное — не можем, нестандартное — можем. Это не значит, что так будет всегда, но есть вещи в экономике, которые никак не объяснить, не прибегая к культуре.

Значение слова «культура» у нас все время меняется. В принципе, это ценностные поведенческие установки, принятые в определенном сообществе, медленно меняющиеся во времени. С этой точки зрения, библиотеки, театры и прочее — это маленькая часть огромного мира, один из способов производить ценности, поддерживать их или менять.

Культура меняет нашу жизнь, но не детерминирует. Она воздействует на экономику через издержки социального трения, может тормозить ее или ускорять, через нее можно влиять на общее развитие. Культура, как и любое явление нашей жизни, имеет свойства, которые нам могут в чем-то мешать или, наоборот, двигать нас вперед. Любимый лозунг консерватизма: «Новое — это хорошо забытое старое». Но этот подход можно модернизировать, тогда лозунгом станет: «Новое — это неожиданно примененное старое». Старое существенно, важно, влиятельно, но его можно применить так неожиданно, что страна пойдет к тем результатам, которых раньше не могла достигнуть.

Читайте также:

Добавить комментарий