Кризис трансформации — 2 (Клисторин, ИЭ и ОПП СО РАН, продолжение)
Трансформационный кризис или кризис трансформации № 11(134), 05.12.2016 г.
В предыдущей части статьи приводились соображения по поводу колебательных процессов в экономике вообще и российской, в частности. Было показано, что в силу инерционности экономических и социальных процессов нарастание диспропорций и противоречий в экономике приводит к масштабным кризисам с лагом в несколько лет. Собственно кризис протекает достаточно быстро, но его последствия в виде рецессии или депрессии могут растянуться на долгие годы.
Большую роль в нарастании кризисных явлений, как и в их преодолении, играет политика правительства. Считается, что снижение налоговой нагрузки и рост государственных расходов, снижение процентных ставок и дерегулирование экономики являются инструментами антикризисной политики, а обратные действия — признаками проциклической политики. Другими словами, если правительство стимулирует увеличение доходов и инвестиций, то это ускоряет экономический рост, а если препятствует росту доходов населения и инвестиционного спроса, то эффект будет обратным. Разумеется, в реальной жизни есть много нюансов. Рост доходов бедных оказывает больший мультипликативный эффект, нежели богатых, молодых – больший, чем пожилых, разные секторы экономики обладают различным мультипликативным эффектом и характеризуются различной продолжительностью инвестиционного цикла, сроками окупаемости и т. д. Некоторые инвестиции могут никогда не окупиться и приводят только к росту обязательств и текущих расходов в будущем. Государственное потребление может вытеснять личное, а государственные инвестиции — частные и т. д. и т. п.
С этой точки зрения полезно рассмотреть нынешнюю ситуацию и нынешнюю политику Правительства России. Падение производства в 2015—2016 годах было очень скромным и составило в общей сложности около 5% за два года в сравнении с почти 8% в 2009 г. С другой стороны, падение заработной платы и реальных доходов населения продолжается уже третий год и намного обгоняет падение производства и потребления в целом. Более того, темп падения реальной заработной платы почти в два раза выше снижения доходов. Таким образом, действительно государственное потребление замещает и вытесняет частное. Доля государства в экономике возрастает по нескольким направлениям. Если в нулевые годы росла доля бюджета в ВВП, то сейчас наблюдается обратная тенденция. Если ранее Минфин гордился профицитным бюджетом и наращивал резервные фонды, то сейчас мы наблюдаем обратную картину.
Нынешнюю экономическую политику российских властей можно определить как гибридную. С одной стороны, наблюдается значительный дефицит бюджетной системы РФ в размере, превышающем 3% ВВП, а скорее всего и много больше по итогам 2016 года. С другой стороны, Банк России удерживает ключевую ставку на высоком уровне, и по мере снижения инфляции реальные процентные ставки в экономике растут. С одной стороны, правительство упрощает процедуры регистрации и добивается все более высокого места в рейтинге Doing Business Всемирного банка. С другой стороны — бизнес-климат в стране ухудшается, по крайней мере, три года. С одной стороны, осуществляется масштабная поддержка наукоемкого и инновационного бизнеса, с другой — сокращаются расходы на науку и образование. Поддержка сельскохозяйственного производства помогает не столько фермерам, сколько крупным агрохолдингам, которые и так процветают. Список можно продолжать.
Вообще, политику Правительства можно определить как меркантилистскую в духе XVII—XVIII вв. Она заключается в поощрении экспорта и сдерживании импорта, субсидировании нерентабельных предприятий, расширении государственной собственности. Словом, как писали финансисты и другие авторы 300—400 лет назад, для процветания государства нужно, чтобы население было как можно более многочисленным и как можно более бедным.
Прогноз развития российской экономики на 2017—2019 годы, который положен в основу проекта бюджета на эти годы, предполагает некоторое оживление экономического роста уже в следующем году и его некоторое ускорение в последующие годы. Надежды связываются с ростом инвестиций и эффектом низкой базы. Но вне зависимости от того, закончится ли нынешняя рецессия во второй половине 2017 года или позднее, выход на докризисный уровень ВВП и реальных доходов населения откладывается на период после 2020 года. Это следует из долгосрочного прогноза социально-экономического развития до 2035 года.
Справедливости ради следует отметить, что кроме инерционных сценариев долгосрочного развития страны разработан и целевой вариант прогноза, предполагающий удвоение темпов прироста ВВП. Но структурные реформы и высокие темпы прироста внутренних инвестиций, производительности труда и реальных доходов населения в данном варианте представляются малообоснованными. Прежде всего, непонятны приоритеты и инструменты структурных реформ. Мы уже привыкли к тому, что правильные слова при столк-новении с действительностью превращаются в нечто иное. Во-вторых, как показывает экономическое развитие страны в последние годы, трудно совместить рост внутренних инвестиций с ростом реальных доходов населения, а последний — с ростом производительности труда.
Достижение баланса между этими индикаторами само по себе представляет трудную задачу и чревато образованием новых диспропорций. Кроме того, авторы прогноза не предусматривают новых сильных внешних шоков на протяжении 20-летнего периода, что представляется неоправданным оптимизмом. Думается, что резкие и необязательно благоприятные изменения в мировой экономике могут произойти уже в ближайшие годы. Как известно, оба варианта концепции долгосрочного развития Российской Федерации (КДР) до 2020 года, подготовленные в 2007 и 2011 годах, соответственно, оказались нежизнеспособны. Первый — из-за внешнего шока в виде мирового кризиса, второй — из-за резкого изменения геополитической позиции России.
Другие группы исследователей предлагают свои прогнозные макроэкономические оценки. Минфин в своем прогнозе предлагал даже более консервативный (в сравнении с базисным прогнозом Минэкономразвития) вариант прогноза, ориентированный на 1,5% прирост экономики. Примерно о том же говорят и авторы программ Столыпинского клуба, Комитета гражданских инициатив и др. Правда, следует учесть, что авторы различных программ обычно склонны драматизировать текущую ситуацию с целью завысить ожидаемый эффект от реализации собственных предложений. Что касается Минфина, то он традиционно склонен занижать реальный и, особенно, номинальный экономический рост и налоговую базу для облегчения исполнения бюджета. Но в целом различия в прогнозных оценках темпов роста сравнительно невелики и составляют доли процентов.
Вопрос о том, что будет дальше, какой вариант структурных реформ будет принят и за счет каких факторов будет обеспечено ускорение экономического роста, остается открытым, поскольку в нашей стране обычно выбирают некий компромиссный вариант, который может привести как к синергии различных предложений, так и к прямо противоположным результатам.
Необходимо высказать некоторые соображения по поводу целей, идеологии и технологии прогнозирования вообще и в нашей стране, в частности. Прогнозы на индивидуальном, организационном и государственном уровнях нужны для принятия решений. Прогнозы, выполненные государственными структурами, призваны дать представление о государственной политике как текущей, так и перспективной. Они отражают оценки текущей ситуации, основных тенденций и социально-экономического развития страны, степень осознания проблем, приоритеты политики и расстановку сил во властных структурах.
Другими словами, главная общественная функция прогнозов состоит в информировании общественности и всех заинтересованных лиц о том, как и о чем думает правительство и как собирается решать те или иные проблемы. С этой точки зрения правительственные прогнозы полезны, поскольку дают определенную информацию, снижают степень неопределенности и, тем самым, снижают транзакционные издержки. Но это только в том случае, если существует определенная степень доверия к словам и действиям правительства, и разрыв между ними невелик.
Представляется, что долгосрочные прогнозы экономического развития в нашей стране играют особую роль. В большинстве случаев они призваны внушить оптимизм населению и деловым кругам как в стране, так и за рубежом. Информационная функция прогноза при этом страдает. Постоянно звучащие слова, что все под контролем, не столько успокаивают, сколько пугают.
С точки зрения идеологии и технологии прогнозирования существует два подхода. Первый, восходящий, по-видимому, к Вильгельму Рошеру, состоит в том, что прошлое содержит в себе будущее. Такой подход подразумевает, что новое всегда рождается из старого, поэтому эволюционные теории призваны использовать исторический материал. Большинство прогнозов опирается именно на скрупулезный анализ ретроспективы, выявление сложившихся взаимосвязей в экономике и количественных оценок тесноты этих взаимосвязей.
Другой подход основывается на идеях Д. Юма, а именно его знаменитом принципе: «должное нельзя вывеси из сущего». В переводе на язык экономики это означает, что прошлое не содержит в себе будущего, что отрицает принцип детерминизма в развитии социально-экономических систем и отражает идею свободы воли.
В первом случае прогноз сводится к экстраполяции (возможно, с некоторыми модификациями) существующих тенденций. Этот подход полезен при краткосрочном прогнозировании. Альтернативный подход подразумевает программирование будущего и полезен в долгосрочном прогнозировании при наличии политической воли следовать намеченным путем к поставленным целям.
Наша страна с большими потерями прошла трансформационный кризис 1990-х годов. Была построена какая-никакая, но рыночная экономика. Благодаря этому экономика стала более гибкой в сравнении с советской, гипертрофия производства сменилась гипертрофией потребления, появились более-менее эффективные инструменты управления ее развитием. Но с середины нулевых годов начался новый трансформационный процесс, заключающийся в расширении прямого государственного контроля над экономикой, ускоренной консолидации и монополизации целых секторов экономики, консолидации власти и милитаризации сознания. Столь часто звучащий со всех сторон тезис об исчерпанности нынешней модели социально-экономического развития, возможно, тождественен утверждению о том, что мы вступили в новый трансформационный кризис.
Оригинал автора
Последние комментарии